Дамы в ленте дивятся, из какой-такой "стираной ветоши" следовало в раньшие времена делать подгузники. Про подгузники нам тоже есть, что сказать. Но не сейчас. Какой заводчанин вспомнит при слове "ветошь" подгузники? О, эти огромные короба с разноцветными ленточками и лоскутками. Перепутанные нитками, разной фактуры, они, эти лоскутки, знаменовали окно в дивный новый мир, в котором грязь вытирают не старыми трусами, а специально приготовленной ветошью. Словно гигантский молох где-то вдали резал и жевал своими челюстями халаты и телогрейки, простыни и польта. И выдавал нам безымянные лоскутки. Без истории. Без имени. Ветошь. Ветошь могла быть хорошая - хабешные большие лоскуты. Обрезки плозого кроя. Идеально, если это был трикотаж. Или - сказка - фланель. Такой ветошью можно было всосать в себя литр СОС - эмульсии, которой охлаждали резец и которая вечно струилась куда угодно, только не в предназначенный для нее поддон. Или вытереть предательскую лужу масла, натекавшую из треснувшего трубопровода. Или то было не масло? Ужас ужасный был, когда "завозили" синтетику. Ее не должно было оказываться в ветоши, но, поди ж ты... Тогда работяги с остервенением вываливали копны ветоши из контейнера и отправляли прямиком в мусор. Пока партию не оприходуешь, новую не привезут. Ходили грязные и чумазые. Впрочем, у хорошего хозяина в шкафчике всегда была заначка. Особняком стояли партии ветоши, состоящие почти целиком из ниток. Впитывали они хорошо, но, Бог мой, как тяжело было чувствовать себя Лаокооном! Нити тянулись по всему цеху. Цепляясь за стружку в контейнерах, за пуговицв спецовки и солннчные лучи, свисавшие с закопченного потолка. Нити цеплялись за ребра деталей, оставаясь в углублениях. И никогда ге знаешь, не станет ли эта ниточка причиной скандала с военпредом, которому почудится в ней... Впрочем, в мысли военпредов лучше не заглядывать. Лучше дождаться момента, когда той же ветошью можно обтереть руки насухо и - и в душ, в раздевалку, прочь этой заводской черной романтики. Навстречу солнцу и жизни. Четыре часа. Весь день впереди!
by Анатолий Шперх
April 16, 2018 at 07:33PM
from Facebook
via IFTTTfrom Facebook
via IFTTT
Дамы в ленте дивятся, из какой-такой "стираной ветоши" следовало в раньшие времена делать подгузники. Про подгузники нам тоже есть, что сказать. Но не сейчас. Какой заводчанин вспомнит при слове "ветошь" подгузники? О, эти огромные короба с разноцветными ленточками и лоскутками. Перепутанные нитками, разной фактуры, они, эти лоскутки, знаменовали окно в дивный новый мир, в котором грязь вытирают не старыми трусами, а специально приготовленной ветошью. Словно гигантский молох где-то вдали резал и жевал своими челюстями халаты и телогрейки, простыни и польта. И выдавал нам безымянные лоскутки. Без истории. Без имени. Ветошь. Ветошь могла быть хорошая - хабешные большие лоскуты. Обрезки плозого кроя. Идеально, если это был трикотаж. Или - сказка - фланель. Такой ветошью можно было всосать в себя литр СОС - эмульсии, которой охлаждали резец и которая вечно струилась куда угодно, только не в предназначенный для нее поддон. Или вытереть предательскую лужу масла, натекавшую из треснувшего трубопровода. Или то было не масло? Ужас ужасный был, когда "завозили" синтетику. Ее не должно было оказываться в ветоши, но, поди ж ты... Тогда работяги с остервенением вываливали копны ветоши из контейнера и отправляли прямиком в мусор. Пока партию не оприходуешь, новую не привезут. Ходили грязные и чумазые. Впрочем, у хорошего хозяина в шкафчике всегда была заначка. Особняком стояли партии ветоши, состоящие почти целиком из ниток. Впитывали они хорошо, но, Бог мой, как тяжело было чувствовать себя Лаокооном! Нити тянулись по всему цеху. Цепляясь за стружку в контейнерах, за пуговицв спецовки и солннчные лучи, свисавшие с закопченного потолка. Нити цеплялись за ребра деталей, оставаясь в углублениях. И никогда ге знаешь, не станет ли эта ниточка причиной скандала с военпредом, которому почудится в ней... Впрочем, в мысли военпредов лучше не заглядывать. Лучше дождаться момента, когда той же ветошью можно обтереть руки насухо и - и в душ, в раздевалку, прочь этой заводской черной романтики. Навстречу солнцу и жизни. Четыре часа. Весь день впереди!
