"В тридцатые годы в Новосибирск приезжал сам легендарный Клим Ворошилов. Он приезжал не просто так, а для того чтобы отработать с красноармейцами тактику городского боя. Вот это было здорово! На одной из улиц Железнодорожного района, за переходным мостом, кажется, на Вла-димировском спуске, были нарыты окопы, прямо возле домов. Нам, пацанам, было интересно, и мы сумели пробраться поближе и посмотреть. Ждали долго, когда «начнется», и вдруг забухало, забабахало, застрекотало, стало страшно и весело, потом начали рваться взрывпакеты, и все исчезло в сплошном густом дыму — не стало видно ни домов, ни переходного моста, ни неба. А выстрелы катились дробным перекатом, фыркали, трещали, вжикали — война! Ну а самого Ворошилова мы, конечно, не видели, но потом еще долго играли в войну, которая незаметно подкатывалась, приближалась к стране, и к ней готовились. В 1937—38 годах в городе было построено целых десять новых школ, в которых могли быть мгновенно развернуты госпитали. Об этом, конечно, учащиеся этих школ не знали, но терялись в догадках: для чего возле каждого туалета имеется ванная комната, всегда запертая на замок? Для чего в очень светлой пионерской комнате стоят раковины с подведенной водой, но с отвернутыми кранами? Для чего подвальные помещения выложены с полу до потолка белым кафелем? Когда мне потом довелось лежать с ранением в одной из этих школ-госпиталей, все загадки разрешились сами собой: пионерская комната — операционная, подвал — морг."
by Анатолий Шперх
March 20, 2017 at 09:04PM
from Facebook
via IFTTTfrom Facebook
via IFTTT
"В тридцатые годы в Новосибирск приезжал сам легендарный Клим Ворошилов. Он приезжал не просто так, а для того чтобы отработать с красноармейцами тактику городского боя. Вот это было здорово! На одной из улиц Железнодорожного района, за переходным мостом, кажется, на Вла-димировском спуске, были нарыты окопы, прямо возле домов. Нам, пацанам, было интересно, и мы сумели пробраться поближе и посмотреть. Ждали долго, когда «начнется», и вдруг забухало, забабахало, застрекотало, стало страшно и весело, потом начали рваться взрывпакеты, и все исчезло в сплошном густом дыму — не стало видно ни домов, ни переходного моста, ни неба. А выстрелы катились дробным перекатом, фыркали, трещали, вжикали — война! Ну а самого Ворошилова мы, конечно, не видели, но потом еще долго играли в войну, которая незаметно подкатывалась, приближалась к стране, и к ней готовились. В 1937—38 годах в городе было построено целых десять новых школ, в которых могли быть мгновенно развернуты госпитали. Об этом, конечно, учащиеся этих школ не знали, но терялись в догадках: для чего возле каждого туалета имеется ванная комната, всегда запертая на замок? Для чего в очень светлой пионерской комнате стоят раковины с подведенной водой, но с отвернутыми кранами? Для чего подвальные помещения выложены с полу до потолка белым кафелем? Когда мне потом довелось лежать с ранением в одной из этих школ-госпиталей, все загадки разрешились сами собой: пионерская комната — операционная, подвал — морг."
