Что такое для нас Блокада? И что такое для нас - война? Я живу в доме, который стоит аккурат в конце взлетной плосы фронтового аэродрома "Гражданка". И при помощи специального приложения для телефона я могу, переключаясь между картой Google и немецкой аэрофотосъемкой 1942 года видеть, как мой дом растворяется, а поля вокруг покрываются воронками от снарядов. Я вижу на тех же снимках разрытые котлованы для братских могил на Пискаревском кладбище. Это кладбище в паре километрах от моего дома, я каждый день еду мимо него на работу, а скульптура Матери Родины видна из моих окон. Но на тех фотографиях никакого кладбища еще нет - там разрытые огромные квадраты. Там - воронки от бомб. Там - блиндажи и надолбы линии укреплений. На немецких фотографиях... Они видели все, они видели каждую былинку в обессиленном городе, эти техничные немцы. Их летчик летал и планомерно снимал на свою черно-белую пленку - доты, взлетную полосу, противотанковые рвы, свежевыкопанные могилы. И, если бы не тот летчик из 1942, этого бы не увидел я. Такой вот парадокс. 8 сентября они замкнули кольцо блокады. Мой дед встречал их на Пулковских высотах. Жить ему оставалось два месяца. И это - очень много. В народном ополчении в среднем народ погибал через две недели. Я смотрю на немецкую аэрофотосъемку и смотрю в окно. Местность не узнать. Здесь шумят тронутые осенней желтизной деревья. Шумят дети. Здесь вырос город. Вопреки и благодаря.

Что такое для нас Блокада? И что такое для нас - война? Я живу в доме, который стоит аккурат в конце взлетной плосы фронтового аэродрома "Гражданка". И при помощи специального приложения для телефона я могу, переключаясь между картой Google и немецкой аэрофотосъемкой 1942 года видеть, как мой дом растворяется, а поля вокруг покрываются воронками от снарядов. Я вижу на тех же снимках разрытые котлованы для братских могил на Пискаревском кладбище. Это кладбище в паре километрах от моего дома, я каждый день еду мимо него на работу, а скульптура Матери Родины видна из моих окон. Но на тех фотографиях никакого кладбища еще нет - там разрытые огромные квадраты. Там - воронки от бомб. Там - блиндажи и надолбы линии укреплений. На немецких фотографиях... Они видели все, они видели каждую былинку в обессиленном городе, эти техничные немцы. Их летчик летал и планомерно снимал на свою черно-белую пленку - доты, взлетную полосу, противотанковые рвы, свежевыкопанные могилы. И, если бы не тот летчик из 1942, этого бы не увидел я. Такой вот парадокс. 8 сентября они замкнули кольцо блокады. Мой дед встречал их на Пулковских высотах. Жить ему оставалось два месяца. И это - очень много. В народном ополчении в среднем народ погибал через две недели. Я смотрю на немецкую аэрофотосъемку и смотрю в окно. Местность не узнать. Здесь шумят тронутые осенней желтизной деревья. Шумят дети. Здесь вырос город. Вопреки и благодаря.

by Анатолий Шперх



September 08, 2014 at 11:58PM

from Facebook

via IFTTTfrom Facebook

via IFTTT