Трудная эта тема, и хороший материал подготовил Сергей Медведев. Я пять лет возил детей по местам Холокоста, рассказывал им о том, что и как происходило. Немыслимо говорить спокойно на склонах ям в лесу возле Червонноармейска, где сосновые корни до сих пор переплетены с костями, которые обнажает песчаная почва. Немыслимо и осознавать, что происходило в сегодняшней серой, застроенной советскими складскими бараками зоне на окраине Львова, где был Яновский лагерь. Процитирую лишь одно воспоминание: "Исаак Догим (Понары): "При сжигании тел я однажды наткнулся на свою семью: жену, мать, трех сестер и двух племянников. Жену я узнал по медальону, который подарил ей в день свадьбы. Когда труп жены уже горел на костре, я незаметно снял с ее шеи этот медальон. Две маленькие фотографии на внутренней стороне крышки были уничтожены пламенем…" – "Это на Исаака так подействовало, что он был близок к помешательству… А Мотл нашел в яме своего сына…"" Невозможно об этом говорить. Но еще менее возможно не говорить вовсе. И тут очень важно выдержать выверенную интонацию - не скатиться на уровень ужастика, от которого хочется закрыться, спрятать голову в песок, но постараться примерить на себя. И тут любая попытка важна. Даже если она кажется издалека кощунством. Потому что, когда человек не выдерживает, он смеется. И часто этот смех - лишь еще одно выражение ужаса и попытка сохранить себя в этом ужасе.

Трудная эта тема, и хороший материал подготовил Сергей Медведев. Я пять лет возил детей по местам Холокоста, рассказывал им о том, что и как происходило. Немыслимо говорить спокойно на склонах ям в лесу возле Червонноармейска, где сосновые корни до сих пор переплетены с костями, которые обнажает песчаная почва. Немыслимо и осознавать, что происходило в сегодняшней серой, застроенной советскими складскими бараками зоне на окраине Львова, где был Яновский лагерь. Процитирую лишь одно воспоминание: "Исаак Догим (Понары): "При сжигании тел я однажды наткнулся на свою семью: жену, мать, трех сестер и двух племянников. Жену я узнал по медальону, который подарил ей в день свадьбы. Когда труп жены уже горел на костре, я незаметно снял с ее шеи этот медальон. Две маленькие фотографии на внутренней стороне крышки были уничтожены пламенем…" – "Это на Исаака так подействовало, что он был близок к помешательству… А Мотл нашел в яме своего сына…"" Невозможно об этом говорить. Но еще менее возможно не говорить вовсе. И тут очень важно выдержать выверенную интонацию - не скатиться на уровень ужастика, от которого хочется закрыться, спрятать голову в песок, но постараться примерить на себя. И тут любая попытка важна. Даже если она кажется издалека кощунством. Потому что, когда человек не выдерживает, он смеется. И часто этот смех - лишь еще одно выражение ужаса и попытка сохранить себя в этом ужасе.

by Анатолий Шперх



February 26, 2015 at 02:26PM

from Facebook

via IFTTTfrom Facebook

via IFTTT